Неточные совпадения
Он видит: Терек своенравный
Крутые роет берега;
Пред ним парит орел державный,
Стоит олень, склонив рога;
Верблюд лежит в тени утеса,
В лугах несется конь черкеса,
И вкруг кочующих шатров
Пасутся овцы калмыков,
Вдали — кавказские громады:
К ним
путь открыт. Пробилась брань
За их естественную грань,
Чрез их
опасные преграды;
Брега Арагвы и Куры
Узрели русские шатры.
Но это честное недоумение являлось ненадолго и только в те редкие минуты, когда, устав от постоянного наблюдения над собою, он чувствовал, что идет
путем трудным и
опасным.
Казак на север держит
путь,
Казак не хочет отдохнуть
Ни в чистом поле, ни в дубраве,
Ни при
опасной переправе.
На Имане, как на всех горных речках, много порогов. Один из них, тот самый, который находится на половине
пути между Сидатуном и Арму, считается самым
опасным. Здесь шум воды слышен еще издали, уклон дна реки заметен прямо на глаз. С противоположного берега нависла скала. Вода с пеной бьет под нее. От брызг она вся обмерзла.
— Пожалуй, если хотите. Она хочет хоть этим
путем подогреть в Галактионе ревнивое чувство. На всякий случай мой совет: вы поберегайтесь этой особы. Чем она ласковее и скромнее, тем могут быть
опаснее вспышки.
Все это я постараюсь показать на разборе книги Лосского, который, с одной стороны, прокладывает тот новый
путь, о котором мы говорим, а с другой — допускает одно недоразумение, очень
опасное для мистической гносеологии.
Сначала я его не понял, но потом догадался, что он не хочет итти старой протоптанной дорогой, а предпочитает прокладывать
путь целиною, лишь бы обойти
опасное место стороною.
Дело в том, что с минуты на минуту ждали возвращения Петра и Василия, которые обещали прийти на побывку за две недели до Святой: оставалась между тем одна неделя, а они все еще не являлись. Такое промедление было тем более неуместно с их стороны, что
путь через Оку становился день ото дня
опаснее. Уже поверхность ее затоплялась водою, частию выступавшею из-под льда, частию приносимою потоками, которые с ревом и грохотом низвергались с нагорного берега.
Такая роль считалась
опасной, но за предательство целой группы людей сразу начальство давало денежные награды, и все шпионы не только охотно «захлёстывались», но даже иногда старались перебить друг у друга счастливый случай и нередко портили дело, подставляя друг другу ножку. Не раз бывало так, что шпион уже присосался к кружку рабочих, и вдруг они каким-то таинственным
путём узнавали о его профессии и били его, если он не успевал вовремя выскользнуть из кружка. Это называлось — «передёрнуть петлю».
Чтобы из села Палицына кратчайшим
путем достигнуть этой уединенной пещеры, должно бы было переплыть реку и версты две идти болотистой долиной, усеянной кочками, ветловыми кустами и покрытой высоким камышом; только некоторые из окрестных жителей умели по разным приметам пробираться чрез это
опасное место, где коварная зелень мхов обманывает неопытного путника, и высокий тростник скрывает ямы и тину; болото оканчивается холмом, через который прежде вела тропинка и, спустясь с него, поворачивала по косогору в густой и мрачный лес; на опушке столетние липы как стражи, казалось, простирали огромные ветви, чтоб заслонить дорогу, казалось, на узорах их сморщенной коры был написан адскими буквами этот известный стих Данте: Lasciate ogni speranza voi ch'entrate!
В тревожном жизни колебанье
Всегда с душой враждует плоть;
Да озарит твое сиянье
Стезю блудящего, господь!
Но если, пламенный и страстный,
Он слепо вступит в мрак и ночь,
В час испытанья, в час
опасный,
Дозволь нам слабому помочь!
Твои
пути необъяснимы,
Твоих судеб таинствен ход,
Блажен, кто всех соблазнов мимо
Дорогой светлою идет!
И потому, когда пришел час к отъезду купцов восвояси, Фотей очутился на передке рядом с кучером, и скинуть его было невозможно до лежавшего на их
пути села Крутого. Здесь был в то время очень
опасный спуск с одной горы и тяжелый подъем на другую, и потому случались разные происшествия с путниками: падали лошади, переворачивались экипажи и прочее в этом роде. Село Крутое непременно надо было проследовать засветло, иначе надо заночевать, а в сумерки никто не рисковал спускаться.
Смеюсь я над Амуром смело
И рад уверить целый свет,
Что сердце наше будет цело,
Хоть стрел его
опасней нет!
Пускай летает он, где хочет,
Чтобы поранить как-нибудь!
Для нас напрасно он хлопочет —
Ему мы скажем: добрый
путь!
Человек, признающий то, что смысл и деятельность в любви, негодует на то, что ему указан верный и несомненный
путь этой деятельности и те самые
опасные ошибки, которые могут отвлечь его от истинного
пути.
Я не осмеливалась спросить, как он пробрался сюда, оставшись незамеченным Николаем и Мариам, которая, впрочем, почему-то не выходила в последние ночи на крышу. Я еле успевала за моим избавителем, минуя одну за другой темные, как могилы, комнаты замка. Вот мы почти у цели: еще один небольшой коридорчик — и мы окажемся в столовой замка, а там останется пройти самую незначительную и наименее
опасную часть
пути.
Именно в начале жизненного
пути человеческого зло и могло быть
опасным, напротив, каждый шаг вперед по
пути активного целомудрия уменьшал шансы зла.
Достигнув болот и лесов пелымских, рассеяв толпы вогуличей и взяв пленников, Ермак старался узнать от них о
пути с берегов верхней Тавды через Каменный пояс в Пермь, чтобы открыть новое сообщение с Россией, менее
опасное или трудное, но не мог проложить этой дороги в пустынях, грязных и топких летом, а зимой засыпанных глубокими снегами.
Тут Штейнер дает
опасную формулировку несомненной истины о положительном смысле отпадения человека как
пути раскрытия свободы человека.].
В тогдашнее время завистливые и недостойные искатели фортуны, эти шмели государства, не смыкались еще в грозные фаланги, чтобы заслонить собою заслугу, не рассыпались по разным
путям, чтобы перехватить достоинство и втоптать в грязь цвет, обещавший плод, для них
опасный. Служившие головой и грудью смело шли вперед, не думая угодить единственно лицу начальника, не боясь за то названия людей беспокойных.
Впереди Иван ведет колонну, освещая ей
путь фонарем и остерегая ее от снежных гор и
опасных мест.
«Июня 3-го, вторник. Очевидно — чем слишком занят, то и во сне снится. Уже послал через дьячка свое облачение, вот покушаю и еду. Прощай, жена! Прощайте, детки! Еду в
путь хоть недалекий, но, впрочем, несколько
опасный».